Огнерожденный - Страница 8

– Как там поживает Старый Тейрат? —поинтересовался торговец, шумно отдуваясь. – Все чертит буковки?

– Да. Чертит. – Ответил Фарах, надеясь, что в темноте не видно его покрасневших щек. Лгать он не умел. Знал, что так надо, Танвар его предупредил, но ему никогда еще не приходилось так поступать.

– Не смог к вам заглянуть в этот раз. Дела. – Важно сказал Хасир. – Думаю, в следующем месяце доберусь и до Эшмина. Какие у вас там новости?

– Да никаких, – ответил Фарах, жалея, что сел рядом с торговцем. Теперь придется весь вечер врать напропалую, чтобы уйти расспросов. К счастью, подмастерье знал безотказный способ отвлечь внимание торговца от собственной персоны. Этому его научил дед, еще во время путешествия на юг.

– Уважаемый Хасир, как идет торговля? – спросил подмастерье и впился зубами в твердый сыр.

– Торговля? Хо! Дети собак напели главе Башмина, что торговцы хорошо живут! И он снова поднял налог на продажу шкур. А какой тут налог, и так едва-едва отбиваю вложенные деньги!

Хасир возмущенно всплеснул руками и обрушил на подмастерья поток жалоб и причитаний. По его словам торговля шла из рук вон плохо. Он жаловался, что налоги растут, а доходы падают. Что в деревнях не покупают ничего, потому что тоже платят налоги. Что стражники в Башмине окончательно обнаглели и требуют за вход в город аж целую северную марку. Что разбойники совсем распустились и нападают на караваны среди бела дня…

Фарах слушал этот поток торгового красноречия, иногда кивая и не забывая вгрызаться в сыр. Ему не впервой было выслушивать подобные жалобы. Подмастерье знал, что отведя душу, торговец начнет распространяться об упущенных выгодных сделках, валя вину на недобросовестных конкурентов, потом перейдет к неурядицам в семейной жизни, а потом расскажет самые свежие слухи Башмина и его окрестностей. Так и должно быть. Не часто торговцу попадаются люди, готовые его выслушать.

Так что подмастерье спокойно ужинал, временами посматривая в сторону северянина. Тот сидел у костра рядом с караванщиками, довольно посмеивался и выглядел довольным. Видимо все его вещи остались целы. Караванщики затеяли игру в кости, и Танвар принимал в ней активное участие, хотя его запас "южных" слов был не очень велик. Разговаривал он с жутким акцентом, но, судя по всему, ни самого северянина, ни его партнеров по игре, это не смущало. Ловко пользуясь известными словами и помогая себе жестами, Танвар прекрасно общался с караванщиками и, похоже, даже выигрывал. Во всяком случае, погонщики часто костерили его на все лады, пользуясь тем, что удачливый игрок плохо знает южный язык.

Когда время подошло к полночи, Фарах заснул, так и оставшись сидеть на подушке с горбушкой хлеба в руках. Он так сильно устал за день, что ему не помешали ни словоизлияния Хасира, ни ругань караванщиков.

Разбудил его Танвар. Северянин толкнул его в плечо и указал на одеяло, расстеленное у костра. Фарах оглянулся по сторонам и увидел, что все уже устроились на ночлег: кто у костра, кто у быков. Лишь один из караванщиков уселся на край повозки, спиной к костру. Ему предстояло дежурить полночи – охранять сон товарищей.

Фарах улегся на одеяло, уже привычно подтянул под голову мешок и уснул, успев услышать, как рядом устраивается на ночлег Танвар.

5

На следующее утро, караванщики поднялись рано. По холодку, пока благословенный дом Энканаса еще не взошел, они свернули лагерь, и приготовились тронуться в путь.

Танвар и Фарах помогали торговцам собираться. Когда все вещи уложили, а быков навьючили тюками, друзья устроились в одной из повозок, на том самом "оплаченном" Танваром месте. Северянин сел рядом с погонщиком, а Фарах удобно устроился у высокого борта, сплетенного из крепких сухих прутьев.

Сотворив утреннюю молитву Энканасу, об удачной дороге, караванщики подхлестнули быков, и караван тронулся в путь. На одном из быков восседал Хасир, – считалось, что именно он вел караван. Хотя на самом деле вел его Сасар – худощавый и жилистый погонщик, сидящий на втором быке. У него не было своего товара, но он хорошо знал дорогу и брал плату за то, что служил проводником. Следом за ними шла первая повозка, нагруженная так и не проданной материей. За ней катилась вторая, пустая. В ней то и устроились Танвар и Фарах. Хозяин повозки и двух быков, запряженных в нее, удачно продал свой товар и теперь пребывал в благостном расположении духа. К тому же ему удалось обыграть Танвара в кости, прошлой ночью, так что торговец, назвавшийся Масаром, весьма радушно относился к попутчикам. Он пытался болтать с Танваром, иногда обращаясь за помощью к Фараху, – тот переводил для северянина сложные фразы.

Следом за повозкой тянулись остальные быки, навьюченные мешками и тюками с разнообразным товаром. Некоторые погонщики шли рядом с быками, другие устроились поверх своей клади. Фарах так и не познакомился с ними, но об этом не жалел. Сейчас он думал о том, как сохранить в тайне то, что его дед мертв. Тут уж не до знакомств и не до разговоров – не проболтаться бы.

Еще два дня назад весь мир казался ему простым и понятным. Он знал свою судьбу наперед. Знал, что, став мужчиной, мог рассчитывать на свой новый дом. Знал, что через год или пусть даже через два, он стал бы вторым кузнецом. Потом Фарах привел бы к деду свою избранницу – Фаие, первую красавицу Эшмина. Дед бы усмехнулся в бороду и благословил молодых. Староста повез бы их в Башмин – к Жрецу Огня, чтобы тот связал молодых узами брака. Уж расстарался бы для нового кузнеца, да для учителя. А по приезду из Эшмина, для молодой семьи начали бы строить дом. Всем миром, как и полагалось. У них с Фаие родился бы мальчик – шустрый смуглый малец, наследник. Умный и красивый. А потом, Фарах стал главным кузнецом Эшмина. И чем не шутит судьба, – быть может, его пригласили бы в Башмин. А потом…